— Генри, в Давосе вы сказали, что разделительная линия между Россией и Украиной должна вернуться к прежнему статусу-кво, потому что продолжение войны после этой точки может превратить ее в войну не за свободу Украины, а в войну против самой России. За это вы подверглись немалой критике, в том числе и со стороны президента Украины Владимира Зеленского. Как после этого мир найдет новое равновесие, как бы война ни закончилась?
— Цель заявления в Давосе состояла в том, чтобы указать на то, что вопрос о целях войны необходимо решать до того, как импульс войны сделает ее политически неуправляемой.
Когда Зеленский прокомментировал, он не читал того, что я сказал. В своих последних заявлениях он по существу принял то, что я изложил в Давосе. Он дал интервью Financial Times [7 июня], в котором в основном принимал базовую структуру.
Базовая схема такова: у этой войны есть три возможных исхода, и все три они все еще в какой-то степени открыты.
Если Россия останется там, где она сейчас, она завоюет 20% Украины и большую часть Донбасса, основные промышленные и сельскохозяйственные районы и полосу земли вдоль Черного моря. Если РФ останется там, это будет победа, несмотря на все неудачи, которые они потерпели в начале. И роль НАТО не будет столь решающей, как считалось ранее.
Другой исход – Россию пытаются выгнать с территории, которую она приобрела до этой войны, включая Крым, и тогда встанет вопрос о войне с самой Россией, если война будет продолжаться.
Третий исход, который я набросал в Давосе и который, по моему мнению, сейчас принял Зеленский, заключается в том, что если Киев сможет удержать Россию от каких-либо военных завоеваний и если линия фронта вернется на позицию, с которой началась война, то текущая агрессия будет явно побеждена. Украина будет воссоздана в том виде, в котором она была до начала войны: линия фронта после 2014 года. Она будет перевооружена и тесно связана с НАТО, если не станет ее частью. Остальные вопросы можно оставить на обсуждение. Это была бы ситуация, которая на какое-то время заморожена. Но, как мы видели на примере воссоединения Европы, со временем их можно достичь.
— Может ли это быть другой ситуацией в Северной/Южной Корее, когда она затвердевает до 70 лет статичности?
— Ну, мы говорим только о 2½ процентах страны и Крыме, что составляет еще 4½ процента, чье отношение к региону иное, чем у чистого украинца, потому что он сотни лет был русским. Я не буду судить о том, каким должен быть исход переговоров. Но если союзникам удастся помочь украинцам вытеснить русских с территории, которую они завоевали в этой войне, им придется решить, как долго следует продолжать войну.
— Но ни один из этих трех исходов, Генри, на самом деле не наказывает президента РФ Владимира Путина за его агрессию, не так ли?
— Как раз наоборот. Если война закончится так, как я сказал в Давосе, я думаю, это будет существенным достижением для союзников. НАТО будет усилено присоединением Финляндии и Швеции, что создаст возможность защиты стран Балтии. Украина будет располагать крупнейшими обычными сухопутными войсками в Европе, связанными с НАТО или ее членом. России будет показано, что страх, нависший над Европой со времен Второй мировой войны, перед высадкой российской армии — обычной армией, высадившейся в Европу через установленные границы — может быть предотвращен обычными действиями НАТО. Впервые в новейшей истории России придется столкнуться с необходимостью сосуществования с Европой как целым, а не с Америкой как главным звеном в защите Европы своими ядерными силами.
Генри Киссинджер в 1969–1975 годах был советником президента по национальной безопасности США. С 1973 по 1977 год он занимал пост госсекретаря. 27 мая 2022 ему исполнилось 99 лет.
